Эти ночи такие странные - в чёрно-белую с серым полоску, под довольной личиной гурманов поедающие капли воска с твоих пальцев, и на струнах моих в рваном ритме хардкора пляшут танец изломанных рун десять бешеных рук дирижёра. Десять бешеных слов, как контрольный в висок, десять резких разгневанных взмахов и шипение рвётся сквозь ткани кусок, и сквозь кожу ножи росомахи рефлекторно, обиженно льнут под столом к напряжённо натянутым бёдрам - так легко: взлёт - и песню споют, стальноглазым ужом проскользнув в твое тёплое горло...
... Ты кричишь, я молчу, я уже не шучу, мне, наверное, надо послушать, только я не хочу, я сжимаю свечу и упрямо пытаюсь ее разогнуть - с пальцев кончиков медленно капает ртуть, жжётся больно в ладонь непогасший огонь, и мешается с ним яркокрасная муть, затыкая сознанию уши.
Тёмно-синее небо, желтоогненный лес, право первой войти в свою чащу... не кричи, не кричи, мой растрёпанный бес, а не то тебя в чащу утащат и не спрашивай, кто меня вдруг подменил, кто порвал оголённые струны - я не знаю, не знаю я, кто это был и об этом стараюсь не думать. Тебя много, безумие новых идей, столкновение чистого с грязным, я прошла босиком по гнезду чёрных змей, я устала, мне хочется сказки, чтобы лечь и уснуть, в темноте, в тишине, чтобы пел колыбельную вечер - но ты снова меня прижимаешь к стене и трясешь как в припадке за плечи.
Это полный сумбур, бред, абсурд, ерунда, здравствуй тёплый, уютный дальхаус - я отвечу, стеку по стеклу как вода, спрячусь в пол, как испуганный страус: мне плевать. В меня некуда больше ложить свои чувства, желания, веру, уже впору на коже ножами писать "места нет, место не безразмерно". Мне плевать, мне плевать, мне на всё наплевать и давай не решать, а закончим, ведь в меня не вмещается больше душа, как варенье в надтреснутый пончик.
(с)